Повесть "Регент Марина, или Наша служба и опасна, и трудна"

Повесть "Регент Марина, или Наша служба и опасна, и трудна" издана в печатном виде. До издания книги первая её часть была напечатана в литературном журнале «Роман-журнал XXI век». Книга о клиросе, православии, любви…

Это моё первое и, так думаю, единственное литературное детище (да, да, я же ведь дилетант широкого профиля). Вот вдруг посетило вдохновение в такой области… А случится ли это ещё раз, один Бог ведает. Я не тот человек, который может сказать себе «всё, сажусь писать» и написать. Садиться писать я, конечно, могу, но вот только ничего не напишется. А ведь народ требует продолжения… Но, простите уж, не в моей это только воле.

«Книга-мечта» как написал об этой повести один из читателей. Да, она для романтиков и мечтателей. Те, кто хотят читать исключительно жизненное, наверное, эта повесть не для Вас. Правда, что касается клироса, то в этой части там вполне всё очень даже жизненно. А любители интриг… Вам лучше сразу перейти ко второй части.

Но какие бы в ней не были недостатки, я скажу, что очень люблю это своё детище. Интересно, что на таком примере написания собственной книги начинаешь очень глубоко понимать любовь Бога к человеку, как к Его созданию. Какие бы мы ни были грешные, упрямые и бестолковые, Господь любит нас и старается нежно так и осторожно исправлять. Вот и я редактировала повесть неоднократно и не удивлюсь, что просмотрев ещё раз, найду очередные недостатки. Но разве человек может что-то довести до идеала?

В общем, если желаете почитать чего-то легкого и позитивного, но в тоже время местами с глубокими рассуждениями, то эта повесть вполне может прийтись Вам по вкусу. Возможно, местами заставит Вас даже прослезиться.

По вопросам приобретения книги в печатном варианте обращайтесь ко мне. Электронную версию можно приобрести здесь.  

Клирос: музыкальное образование и не только, практические очерки

Обратился ко мне один человек с разного рода вопросами по поводу пения и регентования на клиросе без наличия  светского музыкального образования.

Вопросов было задано много. В процессе формирования ответа я поняла, что на эту тему можно написать небольшую статью, которая может быть полезна другим людям, задающимся подобными вопросами.

Здесь затрагиваются также иные моменты клиросной деятельности: работа над собой, взаимоотношения с певчими.

* под светским музыкальным образованием в данном случае подразумевается обучение в музыкальной школе, училище или высшем заведении, не направленных на подготовку церковных певчих/регентов.

Вопрос наличия/отсутствия светского музыкального образования у церковного певчего/регента, конечно, не новый, но всегда актуальный и не перестает беспокоить массы желающих восхвалять Бога посредством клиросного служения. Многие думают, что отсутствие такого является препятствием для пения в церковном хоре. Но это далеко не так.

Скажу вам такую вещь, в которой абсолютно уверена и в правдивости которой неоднократно убедилась на практике - в деле церковного пения и регентования светское музыкальное образование играет далеко не первую роль.

И второе. Основное, что нужно человеку, который хочет научиться петь, регентовать и даже читать с листа - это постоянный опыт на клиросе (желательно под руководством/ контролем хороших учителей – людей с опытом в данном вопросе).

Могу привести конкретные примеры.

Совсем недавно я искала себе на службу певчую на замену вместо моей сопрано, которая на смогла прийти в нужный день (потом слава Богу оказалось, что службы не было вообще, и этой девушке петь не пришлось), но поскольку она пришла, я решила ее протестировать. Девушка заявила о себе как о самостоятельной певчей, и постоянно делала акцент на то, что у нее музыкальное образование. В итоге она не смогла ничего спеть самостоятельно в партии ни первым, ни вторым голосом.

Другой пример. Со мной на церковно-певческих/регентских курсах учились люди, такие же как я (без светского музыкального образования, не умеющие читать с листа, в лучшем случае за плечами было несколько классов музыкальной школы). Также есть у меня одна певчая, которая окончила не только музыкальную школу, но и училище (дирижерско-хоровое). Но девушка в данный момент очень мало поет на клиросе. Опыт у нее есть в целом хороший, но в данный конкретный момент поет редко. Результат:  с листа она не читает (несмотря на обучение в светском заведении), также можно замечать в какой-то степени даже потерю навыка церковного пения (к примеру, страдает интонация).

Те, кто без музыкального образования и раньше не умели читать с листа, напротив, приобретают постепенно этот навык за счет постоянной практики, работы над собой (ясное дело, это действует только в случае, если люди постоянно работают с разным материалом, а не поют один и те же вещи).

И это относится ко всем сферам церковного пения (не только к чтению с листа). Опыт, постоянная практика играют решающую роль. Человек может даже не закончить ничего, никаких курсов, но если он в жизни на реальном опыте, на реальном клиросе «попал в хорошие руки», и таким образом обучался, он становится великолепным певчим или регентом.

Но вода под лежачий камень не течет. Человек сам должен очень много трудиться, постоянно работать над собой, работать с произведениями, не лениться, быть требовательным в первую очередь к себе. Если человек чего-то сильно хочет, то он будет делать все, чтобы этого достигнуть. И главное Господь, видя стремление человека, обязательно будет ему помогать. Такое слияние своих трудов и помощи Бога может в итоге сделать из человека великолепного певчего/регента ничем не хуже по уровню тех, кто окончил светское музыкально заведение. И главное на вопрос «Есть ли у вас музыкальное образование?»  этот человек смело может ответить «да», ведь образование – это далеко не просто корочка об окончании чего-либо.

Надо ли получать специальное церковно-певческое образование? Что дают курсы?

Таким вопросом тоже многие задаются. Я с уверенностью отвечу «да». Одно дело работа над собой, другое – когда эта работа происходит под руководством опытных учителей, которые задают направленность. Это также работа с другими людьми (коллегами по курсу).

Что дали мне певческие и регентские курсы? В первую очередь уверенность в себе, что я могу что-то сделать, меня этому научили. Я в одной из статей писала, какой я была запуганной, когда пела (еще до поступления на певческие курсы, я тогда была совсем начинающей певчей) в профхоре, боялась лишний раз рот открыть, боялась петь полным звуком. И как смело я стала петь уже во время учебы и уж тем более после ее окончания.

Регентские дали еще больше. Во-первых, они дали реальную практику регентования (об этом подробно написано в "Записках начинающей регентши"). Т.е. за время годового обучения у нас была возможность провести все виды служб в течение богослужебного года. За счет того, что все это было пройдено на себе, на реальном опыте, после окончания курсов я могла вполне уверенно предлагать себя как регента. Что и случилось в моем основном храме. Когда ушла наша регент, то была проблема, где найти человека. В храме знали, что я училась на регентских, но регентство мне не предлагали (причины могли быть разные, возможно думали, что курсы - это очень мало). Проблему решил случай (как принято говорить), но мы скажем Промысел Божий. Регент ушла, замену не нашли. На носу служба. Кому регентовать? Отдали мне. Служба прошла великолепно. Убедившись на реальном примере, что я могу, мне отдают регентство в храме.

Конечно, ошибки есть всегда, есть у всех. Не надо думать, что все службы проходят идеально. Просто к ошибкам надо учиться проще относиться, не зацикливаться на них, а действовать по принципу: упал, встал, пошел дальше. В процессе реальной практики я долго еще комплексовала на тему того, как же так, я регентую, такая вся без образования людьми, которые сами будущие дирижеры. Но сейчас постепенно избавляюсь от этой болезни. Во-первых, эти люди регентовать не смогут, если поставить их сейчас на мое место, во-вторых, у них тоже есть свои "тараканы" и страхи, недостатки. У меня они в какой-то степени бывают по музыкальной части, у них допустим в вопросах Устава, с которым я практически на "ты". А музыкальное - это дело наживное, как написала выше, самостоятельно заниматься, но главное иметь постоянную практику.

Теперь затронем вопрос так называемой «привычки служить», которая может постигнуть клирошанина, когда клирос становится для него основным видом деятельности и (о, страшное слово – работой). Ну просто потому, что в храм начинаем ходить, как другие ходят каждый день на работу. Хотя я предпочитаю это все равно называть служением. Во-первых, потому что здесь человека никто не неволит, он занимается любимым делом (что не всегда случается на работе), он добровольно идет на то, что в любом случае будет терпеть «лишения» в плане своих прав как работника (Трудовой кодекс в храме редко действует), а также финансовые (те вознаграждения, которые человек получает на клиросе в большинстве случаев служат ему лишь для поддержания нормальной жизни; на развлечения, дорогостоящие длительные поездки, покупку машин, квартир не хватит). «Лишения» беру в кавычки умышленно, поскольку для себя все выше перечисленное лишением не считаю. Тут каждый должен ответственно сам принимать решение: либо он трудится на основной работе и редко бывает в храме (тогда терпит духовные лишения: большой праздник, а он должен сидеть на работе), либо несет клиросное служение в храме, но ограничен в разного рода материальных ценностях, а также в личном времени (последнее больше касается регентов: нельзя уже сказать «я не приду на службу», нельзя в любой момент уехать в отпуск, болеть кстати тоже нельзя J).

В храме, как в любом деле, которое мы ежедневно выполняем, появляется ощущение однообразия. Одни и те же службы из года в год. Мы привыкаем и исчезает первоначальная искра, тот огонь, которым горело сердце в самом начале нашей клиросной деятельности.

Что делать? Что нас должно мотивировать, чтобы и дальше также неистово служить как в самом начале?

Основное –  это, конечно, любовь служения Богу, любовь к церковному пению, радость проведенной службы. Но эту любовь надо самому в себе постоянно как бы подогревать. Чисто по внутренним ощущениям кажется будто она исчезает. Это сравнимо с тем, когда человек только приходит в храм, постепенно воцерковлятеся и получает море радости (кредит от Бога), которая потом, когда начинаешь вести регулярную церковную жизнь, будто уходит, словно Господь оставляет, но на самом деле это происходит только по нашим ощущениям. Так же и в клиросном служении. Начинаешь думать - вот снова пошел новый богослужебный год, и живешь как бы такими большими шагами (двунадесятыми праздниками). Думаешь, сейчас Преображение Господне – надо спеть, сделать, что не успели в прошлом году, дальше Успение... А там и до Рождества рукой подать, а потом и Великий пост снова, Пасха и т.д. И с одной стороны начинаешь ощущать себя словно белка в колесе. С другой понимаешь, что это все просто твое служение. Мотивация одна - от чистого сердца, с полным старанием продолжать свою службу на месте, на которое поставил в данный момент Господь, несмотря на все проблемы и несбывшиеся клиросные надежды конкретных служб (регентам это должно быть знакомо: когда запланируешь красивую службу, а она по разным причинам такой не получается, или спевку не удалось провести, или певчие заболели/уехали/пришли другие, что стало причиной отступления регента от своего плана. И тогда даже немного опускаются руки, кажется, что регент один старается, а им всем ничего не надо, клирос для них не на первом месте. Здесь важно не расстраиваться, что вот не получилось по моей воле, а смирить себя, успокоить и сказать, что не это самое главное в клиросном служении. Господь принимает и намерения. А во время службы главное неистово отдавать себя и открывать сердце Господу, остальное приложится. То есть музыкальные моменты не должны быть на первом плане, не должны вызывать никаких расстройств, если снова не получится так сказать музыкально выразиться, а петь простой обиход.

Еще один наверное даже самый сложный момент клиросного служения – это взаимоотношения на клиросе, руководство людьми (для регентов). Базисом для всех здесь тоже дожна служить Любовь. Напишу банальные вещи, но о которых мы на практике часто забываем, так как наши гордость и амбиции выходят на первый план. Во всех ситуацих надо стараться не обижаться, оправдывать человека, который повел себя с нами не очень хорошо с нашей точки зрения, стараться понять причину, почему он так сделал, не действоать по принципу «око за око», мечтая отомстить, в общем просто быть христианинами. Ведь наше видение ситуации никак не является объективным, оно у каждого свое. Лишь Господь видит все и обязательно исправит и устроит как нужно.

Что касается руководства людьми – это вообще отдельная наука, одних навыков церковного пения и регентования здесь будет мало. Регент должен быть в какой-то степени и хорошим психологом, отчасти и богословом. Поэтому я стараюсь не попадать в ситуации, когда нужно управлять большим составом. Мне больше четырех человек даже и не хочется.

Но вне зависимости от количества поющих, главное – это всегда донести до всех певчих информацию, что петь, как петь, что регент от них хочет, чтобы все услышали, убедиться, что все поняли. Заранее позаботиться, чтобы все посмотрели ноты, которые планируешь на службу, сделать рассылки, напеть, если нужно во время службы. Богословский аспект: мотивация перед или после службы. Ну допустим, я стараюсь петь на подобны всегда, когда позволяет состав, что-то расскажу, почему я так делаю, почему музыкальный акцент делаем именно на этом тексте, скажем, берем нотные стихиры, а не вносим разнообразие в неизменяемые песнопения. Что важно музыкально выделять именно такие тексты: стихиры, тропари и т.п., т.к. именно они несут в себе информацию о празднике. А неизменяемые мы поем каждую службу.

И помнить всегда, что основа отношения с певчими - это любовь. Не позволять себе кричать на певчих, не показывать, что ты тут главный, быть снисходительным к ошибкам, ведь сами не идеальны. Терпения надо у Бога просить. Бывает что дисциплина страдает, приходиться постоянно говорить одно и то же, но надо это делать спокойно, без раздражения. Лично я замечала, когда я раздражалась во время службы и делала в таком тоне замечание, то из души тут же уходил внутренний мир. В таких случаях я предпочитала извиниться после службы, даже если замечание было по делу. Но извиниться чисто за свой немирный тон поведения. Мне это было нужно для возвращения мира в мою душу.

Еще один важный момент - не надо пытаться решить все проблемы самому, а постоянно просить помощи у Бога, Он направит и подскажет. Молитва очень важна. Лишь она дает спокойное состояние. Регент не должен быть дерганным и нервным на службе, какой бы важной она не была. Состояние регента моментально передается певчим, и все это отражается на общем пении, звучании хора.

Конечно, наверняка все выше написанное не может подойти ко всем ситуациям, я основывалась в большей степени на личном опыте. А как действовать в каждом конкретном случае подскажет Господь. Общайтесь чаще с Ним!

Помоги нам всем Господь!

Повесть "Регент Марина или Наша служба и опасна, и трудна"

Клирос - удивительное место. На нем мы обретаем возможность служить Богу. И на клиросе мы можем найти вторую половинку - настоящую, всепоглощающую любовь. И тогда смысла станет больше - служение, окрашенное и любовью к Богу и любовью друг к другу, становится воистину цельным. Птица не летает на одном крыле. Вот и регент Марина, героиня повествования, не смотря на все попытки лететь на одном крыле в своем клиросном служении обрела любовь всей жизни...И полетела по-настоящему.  

СКАЧАТЬ КНИГУ

Мой путь на клирос: "Пути Господни: из ди-джеев в певчии"

Часть 1. Ступень первая – на клиросе, но еще не певчая

Музыкой я увлекалась всегда. Но до моего прихода уже в сознательном возрасте в церковь, мои музыкальные пристрастия никак нельзя было назвать Богу угодным делом. Скорее наоборот. Это было грехом. Ведь вряд ли можно назвать деятельность ди-джея, крутящего виниловые пластинки и меняющего диски в ночных клубах, из которых доносятся звуки жесткой электронной музыки, и заставляют толпу людей дергаться на танцполе, визжать и кричать, делом, приносящим пользу душам этих людей. Скорее наоборот – я отчасти выступала в роли соблазнителя других к греху, (хоть людей насильно в клубы никто и не тащит), но я была непосредственным звеном всей этой цепочки дьявольской задумки, организованной с целью, чтобы души людей забывали про Бога Творца и про истинные ценности жизни. Гуляй, пей, веселись и не о чем не думай! Живешь только раз!

Надо признаться, я не чувствовала себя в этой атмосфере, как рыба в воде, я просто хотела поделиться с людьми музыкой, которую я действительно любила на тот момент. И если исключить из такой музыки бесконечные удары и разного рода электронное дребезжание, оставив лишь мелодию, то она действительно являлась красивой. 

Но музыка эта на тот момент уже потеряла свою актуальность, поэтому мне часто приходилось «играть» то, что мне было абсолютно не по душе ради того, чтобы просто заработать себе на жизнь в чужой европейской стране. Лишь редко были моменты, когда любимая музыка становилась неким проводником между моей душой и душами, находящихся на танцполе людей, которые пришли не ради отрыва, выпивки или флирта, а именно потому, что им нравилась сама музыка. Тогда я действительно чувствовала себя неким властелином звуков, дарящим людям счастье. Во все остальное время такая деятельность была лишь маскировкой под счастье. На самом деле душа постоянно была в поиске чего-то, сама того не понимая чего, и успокоилась лишь, когда наконец нашла Его, или Он нашел, а она просто откликнулась и отворила дверцу на стук смиренного Творца.

Тогда весь мир перевернулся. То, что казалось хорошим, стало плохим. А что было в глазах мира слабостью, стало истинной ценностью. Я, как многие, крещенная в младенчестве, но совершенно не знакомая с православной верой, стала постепенно открывать для себя новый истинный мир. 

Я начала регулярно посещать церковь – единственный приход русской православной церкви в немецком городе, в котором я жила, и активно участвовать в жизни прихода. Это была в прямом смысле церковь душ прихожан, ведь своего здания у прихода не было, и нужно было снимать помещение для служб в протестантском храме. Службы совершались только в выходные дни и по большим праздникам. Каждый раз перед началом вечерней службы прихожане должны были обычный актовый зал превратить внутренне в православный храм, расставив иконы, подсвечники и иные необходимые атрибуты, а на следующий день после литургии все убрать, вернув залу прежний внешний вид.

С приходом в церковь для меня стало очевидно, что моя псевдомузыкальная деятельность больше продолжаться не может. 

Я ходила на службы, слушала пение церковного хора, от которого душа наполнялась трепетом, и все внутри умилялось, иногда даже до слез. Но поначалу даже мыслей не было, что я могу стать частью этого. Те люди наверху казались мне особенными, избранниками Божьими, обладающим какими-то способностями, которые мне и не снились. Но внутри я ощущала, что мне словно нужна какая-то замена тому, чем я занималась до церкви. 

Я внутренне смиряла себя, потому что иного выхода не было, с прошлой деятельностью покончено. Но ощущение чего-то нужного взамен не покидало. Может быть, это привычка быть на публике не давала мне полного покоя, и хотелось выполнять подобную роль в церкви. Но чем могла бы я себя там занять, я не знала.

И вот случилось то, что стало моим первым шагом на клирос. 

Однажды вечером, после окончания всенощного бдения, староста нашего прихода, которая по совместительству была и чтицей, и певчей, и заместителем регента, спросила, не хочу ли я читать в храме. Нужен был человек, который будет читать Часы, а также помогать ей с чтением на всенощной. 

Реакция моя была такой, какая может быть у человека, когда ему предлагают то, чего он никогда в жизни не делал. Но я не отказалась, взяла тексты Часов домой, чтобы потренироваться, а утром перед службой немного прочитала батюшке, и он благословил мне читать Часы перед литургией.

Так я стала физически частью клироса в том смысле, что находилась там же, где певчие, на верхнем ярусе зала каждое всенощное и вначале литургии, когда читались Часы. Постепенно я научилась читать на церковно-славянском языке и могла уже читать стихиры (их не пели) и тексты не только из Минеи, но и Октоиха. Я также стала выполнять роль, своего рода, уставщика. Регент в храме был человеком исключительно по музыкальной части и в порядке службы не разбирался. Поэтому всегда был некто, кто следил за правильностью службы, пением и чтением нужных текстов; должен был позаботиться о том, чтобы на клиросе были все необходимые книги и ноты.

Мне очень нравилась моя новая деятельность в храме!

  

Часть 2. Ступень вторая – искушение «быть или не быть»

Это была моя первая настоящая Пасха! Я и еще двое прихожанок согласились остаться в храме после ночной литургии на дежурство на случай, если вдруг кто из захожан решит посетить Божий храм в день Праздника Праздников.

Все уже разошлись после праздничной трапезы, в храме было тихо и спокойно, а на душе очень радостно, и ощущалось присутствие чего-то необъяснимого никакими словами. Господь, Его Пречистая Матерь и святые радостно взирали на нас с икон, на подсвечниках догорали редкие свечи.

Ко мне подошла одна из прихожанок и предложила спеть Часы Пасхи. Я искренне удивилась, сказав, что не умею. Но она настояла, уверяя меня, что в этом нет ничего сложного, и чтобы я просто повторяла за ней мелодию.

Мы встали перед центральной иконой и начали петь в унисон на глас 8 Часы Пасхи. Как же мне понравилось петь! 

Это было новое непередаваемое ощущение. Мы перешли к канону Пасхи, но он оказался для меня немного сложнее в исполнении, поскольку мелодии периодически менялись, а я их не знала. Мы пели еще и еще по памяти различные церковные песнопения.

Девушка, предложившая, спеть не была певчей нашего хора, да и в скором времени стала ходить в другой приход (почему-то в греческий), но она стала для меня толчком для осознания того, что я хочу петь Богу.

Я вдруг четко поняла это – да, мне очень хочется петь. «Почему нет?» – спрашивала я себя, если душа моя так этого просит. Я подошла к батюшке-настоятелю, с которым у нас были очень теплые отношения, и рассказала про свое желание.

– А ты умеешь петь? – спросил он.

– Не знаю, – ответила я. – Но очень хочется. 

Никакого музыкального образования у меня не было. В памяти лишь всплывали картины далекого детства, когда я, будучи восьмилетним ребенком, всего один год училась в музыкальной школе, даже что-то играла на фортепиано и пела в хоре.

Батюшка отправил меня к регенту, сказав, что он благословляет, если последний даст добро. Конечно, с регентом мы были уже знакомы, ведь находились вместе на клиросе во время служб, но в его глазах я была исключительно чтицей и человеком, который помогает певчим по ходу службы. Он не отнесся серьезно к моему желанию петь, постоянно не находил время, чтобы меня прослушать, но позволил попытаться петь на спевках, от которых я сама вскоре отказалась, потому что ничего не понимала в крючках на белой бумаге, называемых нотами, и мычала себе что-то под нос по памяти.

Вообще у нас на клиросе было некоторое разделение между теми, кто поет и теми, кто просто читает (нас там уже было двое). Считалось, что читать каждый умеет, а вот петь – это особый дар. Поэтому последние считались людьми меньшего ранга даже в глазах некоторых прихожан. Это выражалось в том, что певчие были неприкосновенны в плане осуществления иной работы по приходу, чтецы же могли быть спокойно взяты с клироса для выполнения других, часто более бытовых задач вроде приготовить стол, помыть посуду, убрать и т.п. Для певчих даже всегда отдельно откладывали еду (бутерброды, торты, пироги) строго с учетом количества певчих, чтецы в эту группу не входили. Меня это совершенно не обижало. «Наверное, надо стать певчей, чтобы понять, как сильно устаешь, что ни на что иное уже становишься не способен, –  думала я». Во время службы было тоже некоторое разделение по принципу: «вы читаете и помогаете нам, но не лезете в музыкальную часть», «мы не лезем в ваше чтение». Но иногда нам, чтецам, невольно приходилось выступать в роли координаторов дисциплины, строго поглядывая в сторону увлекшихся разговором певчих, во время нашего чтения; призвать к вниманию, что сейчас петь пора, возглас; иногда напомнить, что «Господи, помилуй» тут следует петь три раза, а не один и т.п. И конечно, свободному чтецу пойти позвать хор (а по пути еще можно и свет включить), который на время чтения шестопсалмия удалился в соседнее помещение на спевку. Они не всегда успевали, были моменты, когда «Господи, помилуй» приходилось петь мне одной. Первый раз я ужасно стеснялась и не дерзнула. Но, когда я поняла весь ужас ситуации, когда на возглас священника ответом ему бывает тишина, я отбросила все комплексы и стеснения.        

И вот регент наконец-то нашел минуту своего внимания, чтобы прослушать меня. Повторю, что серьезно он к этому не относился. Он попросил спеть меня «Господи, помилуй», я спела, как знала. О том, что это нужно сделать на определенной ноте мне тогда и в голову не могло прийти. Я в тот момент не имела ни малейшего понятия, о том, что в хоре, оказывается, поют на несколько голосов, а издавание регентом звуков перед пением является элементарной настройкой и задаванием тона. С улыбкой на лице бросив фразу «это либо дано либо нет» и не оставив иных комментариев, он больше не стал мною заниматься. Другая певчая стала меня успокаивать, что не переживай, ты же так хорошо читаешь, мы так не умеем.

Сказать, что мне стало обидно – это промолчать. 

Для меня мир тогда рухнул. Я не понимала вообще, что произошло, почему я не подошла. Хорошо читаю? Да, и очень благодарна за это Богу, но я петь хочу. Не дано? Да, если Богу угодно, то тому, кому не дано, Он может дать, и отнять у того, кому дано. 

И потом, если не дано, то как же тогда меня приняли в музыкальную школу в свое время? На глаза невольно наворачивались слезы. Неужели моя мечта рухнет, не начав и осуществляться?

Начались мои душевные мытарства. Если до этого момента я периодически дома пыталась петь песнопения служб, то теперь я решила «поставить на этом крест» и не притрагивалась. Но через некоторое время опять тянулась к нотам и продолжала тренироваться петь. Это было сильнее меня.

Ситуация разрешилась после того, как меня стала привлекать к пению певчая-староста и заместитель регента. Несмотря на то, что она официально на клиросе была как бы заместителем регента, по сути, негласное руководство тем, что петь и кто будет петь, осуществляла именно она. 

Староста повторно меня прослушала и сказала, что все в порядке, и мне просто надо начинать тихо петь с хором, повторяя вместе с ней партию второго голоса. Она сказала, что учиться петь хорошо бы именно в процессе реальной практики, поскольку она сама прошла такой путь.

Регент из-за занятости на основной работе стал очень редко появляться, на вечерних службах его практически никогда не было. Певчие вообще редко посещали вечерние службы и их обычно пели в минимальном составе, на два голоса. Я тоже пела. Но если вдруг случалось, и приходил регент, то в такие службы я не могла выдавить из себя не звука. Это был некий психологический дискомфорт, у меня все пересыхало в горле и казалось, что я просто потеряла дар речи. 

Внутри меня так и продолжалась борьба, а правильным ли делом я занимаюсь, бросить или продолжать, быть или не быть. И каждый раз, когда меня посещали мысли, что с пением надо завязывать, происходило что-то, что доказывало обратное.

Однажды, Господь послал к нам в приход человека, который сыграл немалую роль в моем дальнейшем певческом развитии, как раз в тот момент, когда я в очередной раз терзалась сомнениями. Это была молодая талантливая девушка, обладающая музыкальным образованием. Она стала учить меня нотной грамоте. 

Поскольку ранее в церковном хоре она не пела, я учила ее гласовым напевам и порядку богослужения. Она также присоединилась к нашему хору, а впоследствии стала регентовать.

За месяц ежедневных занятий сольфеджио я наконец-то стала понимать ноты, для меня открылся новый интереснейший музыкальный мир. Мы пели с ней на два голоса молитвы перед едой, перед занятиями, пели, когда готовили вместе что-то на трапезу в приход, пели на остановке и в трамвае, когда ехали на службу. Мы пели буквально целыми днями напролет.

Мое обучение нотной грамоте вылилось в то, что я смогла положить на ноты один из своих стихов, восхваляющих Пресвятую Богородицу ("Хвалебная песнь Пресвятой Богородице"). Это получилась простая мелодия в традиции церковного обихода. Чудом стало для меня то, что песня была исполнена хором на престольный праздник, и это была моя последняя литургия в моем первом, любимом и так дорогом сердцу приходе, после чего дальнейший мой певческий путь развивался на территории Родины.

Часть 3. Ступень третья – становление певчей  

Жизненные обстоятельства сложились так, что я вернулась в Россию. Было грустно, мне как воздуха не хватало родного прихода и деятельности на клиросе. Я мечтала снова хотя бы просто читать. О том, чтобы петь в московских храмах, даже и мысли не было. 

Московские хоры выглядели и звучали так величественно по сравнению с нашим германским. И все мелодии, которые я слышала на службах, были совершенно не знакомы моим ушам. А храмы! Это же были настоящие храмы в плане постройки. Я поняла, что стихиры на службах, оказывается, положено петь, а не читать и искренно удивлялась, почему же их не пели у нас.

Присутствуя на службах, я невольно замечала ошибки чтецов, и думала, что я могла бы прочитать лучше. Я тут же смиряла себя, вспоминая как «резали» батюшке уши мои ошибки в ударениях, когда я сама только начинала читать. В храмах, где мне приходилось бывать, все чтецы были мужчины. «Видно в Москве женщине-чтецу место вряд ли найдется, – думала я». Оставалось только молиться и надеяться, что мой певческий путь не завершился, и Господь все устроит.

Еще я очень скучала по тихим всенощным бдениям. Почему-то торжественность и многолюдность этой службы в московских храмах не заставляли мою душу так трепетать, как это было в Германии.

Как-то летом я ощутила радость такого тихого всенощного бдения в одном из храмов Московской области, в котором приходилось бывать по причине нахождения в выходные дни за пределами Москвы. 

Это было то, по чему я так скучала: тихое молитвенное пение немногочисленного хора, знакомые до трепета распевы. Я плакала от радости. Пение, доносившееся с клироса, казалось ангельским. Кто бы мог подумать, что уже на следующий же день я буду участником главного песнопения Богу под названием «Божественная литургия» со стороны клироса. 

Я скромно изложила знакомому священнику-настоятелю свои страдания по поводу безучастия в клиросном деле, что мне хотя бы просто почитать, а в итоге матушка-регент разрешила мне присоединиться к хору. Дождалась! Слава Тебе, Господи!

Я стала ездить каждые выходные петь в этот храм, брала индивидуальные уроки обиходного пения, сольфеджио и вокала. Петь было здорово и легко, в основном все было мне знакомо.

Но в одну из всенощных уровень нашего хора резко изменился. В хоре появились профессиональные певчие, которые когда-то давно уже пели в этом храме, бразды управления хором также были переданы одной из них. Репертуар во многом сильно изменился, а главное усложнился. Это были слишком трудные для меня авторские произведения, среди которых были сочинения Архангельского, Чеснокова, Веделя, Чайковского, Кастальского, Турчанинова и других многочисленных композиторов. Я копировала ноты и пыталась учить дома, но петь их мне все равно не удавалось. У меня начался развиваться комплекс неполноценности, мне никогда не достичь уровня этих певчих. Службы перестали приносить такую радость, как вначале. Я могла петь только гласы и обиход (иногда все же проскальзывающий в музыкальном репертуаре службы). Меня снова мучили искушения, что я не своим делом занимаюсь. И снова, как и раньше, обязательно что-то происходило, что заставляло почувствовать себя нужной для клиросного дела и, не взирая ни на что, просто продолжать петь Богу и повышать свой певческий уровень.

Пару раз удалось посетить родной германский приход, где я, конечно же, присоединялась к хору, и после московской «школы» чувствовала себя уже совсем по-другому: пела очень уверенно и казалось даже, что получила признание того самого регента, который когда-то вынес мне неутешительный «приговор». Эти «гастроли» мне явно были нужны для повышения уровня своей самооценки. При этом было ощущение, что я словно никуда не уезжала, потому что на меня по привычке опять перекладывали обязанности подготовки к службе, и если что-то шло не так, попадало именно мне. Я всячески пыталась донести до певчих-коллег, что стихиры все-таки следует петь, а не читать. В одну из поездок нам это даже удалось осуществить. Правда, при условии, что я тексты стихир положу на ноты. Что ни сделаешь для любимого прихода и чтобы порадовать батюшку!   

На московском клиросе все же не пропадало ощущения моей ненужности, казалось, что меня там не ценят, как самостоятельное звено. 

Было ощущение, что я стою на месте, надо как-то дальше развиваться. Поэтому через год пения я решила попробовать поступить на известные московские певческие курсы. Это было не так сложно, как казалось. Меня приняли, и начался чудесный год, полный новых знаний, практики и ощущений.

Курсы мне очень помогли не только в плане музыкального развития, но и психологически – повысилась моя самооценка, как певчей, приезжая на наш клирос, я пела увереннее, исчезло ощущение какой-то неполноценности перед другими. В процессе обучения приходилось петь в разных московских храмах, была возможность больше практиковаться одной в своей партии и пробовать петь другие партии (сопрано или тенора). Я стала реже посещать свой клирос из-за отдаленности нахождения храма. Но лишь в процессе пения в других храмах, я четко поняла, как много мне дали эти два года пения в профессиональном хоре.

На Страстную и Светлые седмицы удалось получить еще огромную порцию певческого опыта – пришлось петь спонтанным коллективом, каждый раз с разными регентами и без спевок.

Сейчас Господь все так устроил, что я пою в храме совсем рядом с домом. 

Путь мой на этом не закончен, более того, он только начинается по-настоящему. Ведь чем больше учишься, тем больше кажется, что еще так много не умеешь. Постепенно начинаю также осваивать регентское дело, ведь основная моя клиросная мечта – это стать регентом. 

Надеюсь, это станет четвертой ступенью моего клиросного развития. Когда-то я управляла телами людей на танцполе, а теперь хочется управлять их голосами, чтобы они молитвенно воспевали Творца!

Послесловие

Может быть, мой рассказ станет полезным для всех тех, кто терзается в сомнениях или страхах. Просто доверьтесь Богу и молитесь. И помните слова Господа «дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя» (Мф, 9:22), а также «Не бойся, только веруй» (Мк, 5:36; Лк, 8:50).

И еще: 

Обязательно при возможности получайте специальное церковное певческо-регентское образование. Это действительно важно! Церковное пение имеет свои определенные особенности, и никакое самое высшее музыкальное образование не охватывает эти особенности. Ведь не просто так на, казалось бы, даже обычные певческие курсы идут люди со специальным музыкальным образованием, в том числе и дирижерским. Такие специальные учебные заведения ведь задачей ставят не только выпустить музыкально образованных людей, но и людей, разбирающихся в богослужении и сохраняющих церковно-певческие традиции, заложенные еще святыми отцами церкви.  

Читайте далее - становление регента.

Серия рассказов "Записки начинающей регентши"

Сила Креста Господня

Случилось со мной как-то на Крестопоклонную неделю искушение (как раз в само воскресенье перед Божественной литургией). Это было ещё в период моего начального воцерковления. Наш приход собирался после литургии ехать на поклонение Кресту с частичкой Животворящего Древа Креста Господня, который выносился ежегодно только на Крестопоклонную неделю в Лимбургском соборе Германии.

Незадолго до этого воскресения, в приближении крестопоклонной недели посещали меня такие мысли, что никак не могла я понять, ну зачем мы поклоняемся кресту, ведь на нём был распят Христос. И словно какой-то протест восставал внутри меня, и посещали сомнения вроде "ехать или не ехать на поклонение Кресту". Ведь, если я не понимаю зачем, что тогда ехать, –  думала я.

Настал воскресный день. В то время в мои обязанности входило чтение часов перед литургией. И вот в этот день начала я их читать, и не могу дальше, уныние жуткое напало, печаль, грусть, слёзы на глаза наворачиваются так, что просто читать не могу. Пришлось попросить другого человека продолжить чтение, а сама убежала в иное помещение и там просто предалась рыданию, не в силах с собой ничего поделать.

На мои всхлипывания пришла одна из прихожанок, пытаясь понять причину этих рыданий. А я и сама не знала, плохо мне и всё и успокоиться не могу. Конечно, стала называть всякие житейские причины, что, дескать, никак жизнь моя не определится, как дальше жить не знаю и т.п.

А прихожанка мне и говорит, иди, подойти к Кресту. Я соглашаюсь, понимаю, что надо это сделать, а успокоиться никак не могу. В итоге, собрав силы, направилась я поклониться Кресту. Стою уже совсем рядом и такой трепет охватил, такую силу от Него почувствовала неописуемую, и никак подойти не могу, словно кто-то не пускает. В итоге опустилась я на колени перед Крестом, приложилась и тут опять меня бросает в рыдание, но уже совсем по другому поводу, Сам Крест мне и дал ответы на все мои недоумения и сомнения и показал всю силу его.

Вопрос "ехать или не ехать" на поклонение Животворящему Древу был решен моментально. Если даже Крест в храме имеет такую силу, какова же благодать Креста в Лимбурге с частицами Животворящего Креста Господня, с которыми соприкасалось тело Самого Господа Иисуса Христа.